На тот вопрос могу ответить. Кто задал вопрос, тот поймет ответ. А кто не поймет, тому это неважно. Вот ответ.
Вы смотрите на угол дома за окном, на небо около, на облака. И все вроде бы нормально. Но есть четкое ощущение общей странности.
Психиатры сравнивают развитие шизофрении с пожаром. Сначала взрыв, огонь, сложность и разнообразие конфигураций. Затем тление – равномерное, скучное. Ну и в конце происходит угасание, от личности остается лишь прах. Третья фаза – самая трагичная, страшная. Пустота заполняет территорию бывшего пожара, в истлевшем пространстве не остается ни птиц, ни насекомых, личность машет руками, пытаясь вызвать старых драконов, пытаясь вызвать былую эйфорию и даже ужас, но никого уже нет – все сгорели.
Мы отправились к недавно сгоревшему дому в лесу, решили собрать в нем цветы. Зашли, закашляли от едкого, жуткого, неприятного.
- Прикинь, мы сейчас в чьем-то теле. Тело тлеет, а мы думаем, что это – природа. Личность, размазанная по стенкам, не может зафиксировать свое старое мышление, не может проявить интеллект, старая память говорит, что интеллект должен быть, но он не цепляется умом. Пытаешься сказать что-то умное, а это выходит вовне как шизофазия, от которой самому дурно.
- Тошнит, очень тошнит. Тут все цветы растут внутрь себя, тут их не собрать, и у них запах тления.
- Прикинь, мы никогда не сможем выбраться из этого тела. Будем ходить, работать, думать, но порой замечать на воздухе отпечатки этого телесного ужаса и рассыпающегося ума.
- Ты можешь что-нибудь съесть или выпить, и чтобы это проникло не в желудок, а в руки или ноги? У меня получалось. Глотаешь колеса и быстро пропускаешь их сквозь желудок в ноги, в самый низ, в пальцы ног.
Запах появляется лишь во время тления, и не у всех. Едкий запах гниющего сознания.
Поцеловал в голову, в грязные волосы и отдал ему пластмассовый пистолет. С таким пистолетом можно прийти в аптеку и потребовать коробочки с транками или обезболивающие. Я сегодня чисто ковбой.
Он сел на землю, обхватил голову.
- Ты что? Плачешь? Эта дорога ведет к складу. Там можно забрать боеприпасы – никто ничего против не скажет, никто даже не посмотрит, все заняты. Слушай, а ты плачешь от головной боли или еще из-за чего?
Мы часто говорили что-то сложное просто так, в воздух. Какие боеприпасы? Где «там»? Куда, что? Никуда, ничего. Он приставил себе к виску игрушечный пистолет и понарошку выстрелил, прошептав «бах-бах».
Вы смотрите на угол дома за окном, на небо около, на облака. И все вроде бы нормально. Но есть четкое ощущение общей странности.
Психиатры сравнивают развитие шизофрении с пожаром. Сначала взрыв, огонь, сложность и разнообразие конфигураций. Затем тление – равномерное, скучное. Ну и в конце происходит угасание, от личности остается лишь прах. Третья фаза – самая трагичная, страшная. Пустота заполняет территорию бывшего пожара, в истлевшем пространстве не остается ни птиц, ни насекомых, личность машет руками, пытаясь вызвать старых драконов, пытаясь вызвать былую эйфорию и даже ужас, но никого уже нет – все сгорели.
Мы отправились к недавно сгоревшему дому в лесу, решили собрать в нем цветы. Зашли, закашляли от едкого, жуткого, неприятного.
- Прикинь, мы сейчас в чьем-то теле. Тело тлеет, а мы думаем, что это – природа. Личность, размазанная по стенкам, не может зафиксировать свое старое мышление, не может проявить интеллект, старая память говорит, что интеллект должен быть, но он не цепляется умом. Пытаешься сказать что-то умное, а это выходит вовне как шизофазия, от которой самому дурно.
- Тошнит, очень тошнит. Тут все цветы растут внутрь себя, тут их не собрать, и у них запах тления.
- Прикинь, мы никогда не сможем выбраться из этого тела. Будем ходить, работать, думать, но порой замечать на воздухе отпечатки этого телесного ужаса и рассыпающегося ума.
- Ты можешь что-нибудь съесть или выпить, и чтобы это проникло не в желудок, а в руки или ноги? У меня получалось. Глотаешь колеса и быстро пропускаешь их сквозь желудок в ноги, в самый низ, в пальцы ног.
Запах появляется лишь во время тления, и не у всех. Едкий запах гниющего сознания.
Поцеловал в голову, в грязные волосы и отдал ему пластмассовый пистолет. С таким пистолетом можно прийти в аптеку и потребовать коробочки с транками или обезболивающие. Я сегодня чисто ковбой.
Он сел на землю, обхватил голову.
- Ты что? Плачешь? Эта дорога ведет к складу. Там можно забрать боеприпасы – никто ничего против не скажет, никто даже не посмотрит, все заняты. Слушай, а ты плачешь от головной боли или еще из-за чего?
Мы часто говорили что-то сложное просто так, в воздух. Какие боеприпасы? Где «там»? Куда, что? Никуда, ничего. Он приставил себе к виску игрушечный пистолет и понарошку выстрелил, прошептав «бах-бах».